Вокруг Онежского озера. (Путевые заметки.)

Раньше я никогда не писал путевых заметок, хотя путешествовать приходилось, но почти всегда цель моих путешествий лежала дальше обычного созерцания маршрута — я стремился, как правило, к какому-то конкретному месту, событию, а потому сама дорога к цели не представляла для меня особого интереса. Так, на Алтай я отправился, чтобы встретиться с Чулышманом, рекой-стихией, где когда-то имело место Царство тайменей-гигантов, а на Камчатку я стремился, чтобы встретиться с Тихим океаном и поприсутствовать при ходе тихоокеанских лососей на камчатских реках. И в прошлом я только однажды предпринял путешествие, еще не зная, куда конкретно приведет меня намеченная мной дорога.

Это была моя первая встреча с Севером. Она началась на самом юге Архангельской тайги, со станции Коноша, и должна была завершиться где-то у Повенца, уже в Карелии — я должен был миновать Каргопольскую низину, выйти к Онежскому озеру и встретиться там с легендарным маршрутом, проложенным когда-то М.М.Пришвиным, подарившим читателям после этого путешествия свою замечательную книгу «В краю непуганых птиц». Не скрою, что, планируя тогда свое путешествие, я собирался по окончании его попытаться создать тоже что-то более-менее близкое по жанру к книгам-путешествиям М.М.Пришвина. И, возможно, так оно и вышло б, если в пути мне бы не светила еще одна моя заветная звезда — звезда К.Г.Паустовского, автора покорившей меня еще давным-давно «Мещерской стороны».

М.М.Пришвин и К.Г.Паустовский — для меня это два берега-направления моей собственной реки-речушки. Я мечтал, как Паустовский, найти однажды и открыть для себя и для других свою собственную «мещерскую сторону», но открыть немного поглубже, как совершал свои открытия новых для него мест ученый человек — М.М.Пришвин. Паустовский бьм для меня всегда поэтом в прозе, а Пришвин — примером ученого-путешественника, способного приоткрыть для своих читателей самые глубинные тайны мироздания... Вот именно К.Г.Паустовский с его «Мещерской стороной» и явился очень настойчиво ко мне, когда я вслед за пришвинским «волшебным колобком» вступил во владения Каргопольской тайги и встретил на своем пути лесную красавицу-деревушку по имени Поржала. Но не только эта встреча и память-мечта о собственной "мещерской стороне» остановили меня в моем походе. Здесь, в Поржаде, от пастухов, пасших скот на отгонном пастбище, я и узнал, что впереди меня ждет так называемая ненаселенка: все населенные пункты, обозначенные на моей карте, через которые и был намечен мой маршрут, совсем недавно опустели, обезлюдели — эти поселения посчитали ненужными, неперспективными и в приказном порядке вывезли оттуда все население. И теперь я при всем желании не мог во время путешествия по тайге нигде пополнить свои продовольственные запасы. Вот так и остановилось мое путешествие в деревушке Поржале, тоже прошлой зимой оставшейся без людей, — здесь я и принялся открывать неизвестную мне землю, разыскивая по тайге старые тропы, которые, как правило, приводили меня всякий раз ко все новым и новым для меня озерам. Возле этих озер я оставался порой подолгу, ловил рыбу — видимо, здесь я был первым в местной истории рыболовом со спиннингом в руках, а там и с зимней удочкой, вооруженной мормышкой. Здесь я охотился за щуками — страшилищами, которых называл для себя «крокодилами севера». Эти шуки иногда доставались мне в качестве трофея-подарка за терпение и мужество после долгой борьбы-катания вслед за такими неукротимыми тварями в чуть живом челночке-душегубке. Здесь-то я и стал впервые оставлять на листе бумаги свои впечатления от всего увиденного и пережитого, но, увы, это чаще были рассказы, зарисовки-новеллы, но никак не записки путешественника.

Но вот теперь, спустя много лет, я все-таки попытался хоть как-то исправить свой недостаток и более-менее подробно рассказать о новом своем путешествии по нашим северным местам, которое началось у меня в позапрошлом и продолжилось в прошлом, 2002 году.

Начать эти записки надо, видимо, с того, что последнее мое свидание с Севером было помечено весной 1991 года. Десять лет я не видел настоящего северного неба, не слышал северной озерной волны и за все это время, считайте, ни разу не брал в руки никакой рыболовной снасти. И вот теперь я в пути. Правда, теперь путь уже немного не тот, что в первый раз: у меня за плечами нет тяжелого рюкзака, и мои руки не заняты никакой снастью-оружием. Вся поклажа сейчас в салоне моего Уазика-буханки (скорой помощи) и передо мной не стена леса, не окрайки таежного болота, не берег озера, а шоссе Москва-Вологда. Июль. Жара. Выехали еще в темноте, оставили сзади по раннему утру Ярославль, и я жду встречи с Вологодской землей — все-таки это уже почти Север.

Дорога до Вологды не очень впечатляет — по пути лишь какие-то речушки. Хоть у некоторых из них и весьма звучные имена, но выглядят они здесь, в своем верхнем течении, не слишком солидно, да еще жестокая летняя засуха сделала свое дело и почти совсем опустила воду в речках — по крайней мере так кажется мне из кабинки машины. От Вологды поворот на запад, а там почти сразу же на северо-запад в сторону Ферапонтово, Липина Бора и Вытегры.

За Вологдой жду встречи с Кубенским озером. Большая вода справа угадывается по мареву и облакам, собирающимся над озером. Дальше нет-нет, да и проглянет сиреневым миражом сама даль водного пространства. Ищем подъезд к воде. Но карта показывает, что по берегу у воды Кубенского озера нет никаких поселений, нет к воде и никаких дорог — на карте по самому берегу зеленью закрашены то ли какое кустьё, то ли деревья, и среди них неуютными штрихами указано сплошное болото. Все населенные пункты в стороне от воды, на высоких сухих местах. Наконец рискуем и по указанной на карте тропке еле-еле пробиваемся к самой воде по старому тракторном следу... Противоположный берег не виден, как на море — глаз останавливается только на редких лодках, будто приподнятых над немой водой. Лодки неподвижны — там, видимо, коллеги по рыболовной страсти. У воды после полуденной жары-пекла дышится чуть легче. Но тут на тебя набрасываются слепни. Слепней уже по дороге за Вологдой целые полчища. Следы от разбившихся слепней остаются жирными пятнами и полосами на лобовом стекле. У воды этих мучителей еще больше. Раздеться, зайти в воду и так остановиться, отдохнуть не получается. Омываешься, быстро натягиваешь на себя сухую одежду вместо напитанной потом, и тут же в машину. Машина воюет с гнилой дорогой, но в конце концов вывозит нас из заросшей болотным кустьем прибрежной полосы.

Снова шоссе. Присматриваемся, где бы остановиться, загнать машину в тень и передохнуть. Ни справа, ни слева никакого подходящего места. В Фе-рапонтово не заглядываем — это на следующий год именно там обнаруживаем вполне приличное место для отдыха.

Справа очень красивое озеро Инкольское, большое, с живописными дальними берегами. Но эта красота в стороне от трассы — там мир, тишина и уют северного поселения. Если бы там была какая-нибудь организованная стоянка, чтобы не портить колесами автомашины сельский покос, не вмешиваться без предупреждения в чужую жизнь. Пытаемся найти место для отдыха в Липином Бору. Спускаемся от городка на юг, присматриваемся к берегу озера Белого. То же сырое кустье и тучи слепней... Возвращаемся на трассу. Дорога идет на север. Вскоре находим съезд на сухой лужок. Здесь недавно косили, а дальше небольшая вырубка. Прижимаем машину к самому лесу, в тень, и туг же поспешно ставим палатку, чтобы слепни не забрались туда... Часа два отдыхаем и снова в путь...

Ёкает сердце — по карте справа от трассы уже знакомые мне по прежней таежной жизни имена: Индоманка, Кема, лесорубный поселок Мирный, который и снес под корень весь лес вокруг моей деревушки Поржала, оставив после себя мертвую пустыню, отмеченную лишь пнями да разным древесным ломьем... Вспоминать все это не хочется. Уникальное географическое состояние — Каргопольская низина, территория-водораздел между Балтикой и Северным Ледовитым океаном, где как раз и жила-была когда-то моя лесная деревушка, уже в прошлом вместе со своими озерами-сокровищами, по берегам которых после лесорубного разбоя только пустые бочки из-под солярки... Хибальское, Окштомское, Долгое, Елимское, Верхнее, Янсорское, Климовское, Погостское — это имена-память моих дорогих озер, подаривших мне когда-то на всю жизнь свой цвет, свою музыку — колдовские голоса таежной воды...

Идем вдоль Большой Индоманки, затем по левую руку река Кема. Вижу перекаты-переборы — приходит мысль о хариусах. Но нам не положено здесь оставаться — наша цель Вытегра, а там Онежское озеро и Вознесенье. За Вытегрой начинаем расспрашивать карту: где можно подъехать к онежской воде?.. По карте, как и у Кубенского озера, юго-восточнй и южный берег моря Онего автотранспорту недоступен: здесь вдоль воды широкой полосой тоже гнилое болотное кустье. Ночуем возле Вознесенья прямо в машине, загнав Уазик в песчаный карьер, — другого подходящего места, тем более возле воды, здесь так и не нашли.

С утра на паром через Свирьи вдоль западного берега Онего через Петрозаводск и Кондопогу к Лижме-губе. Там у меня друзья. Летняя губа Лижма совсем иная, чем зимой, — живая, говорливая от легкой волны. Узнаю остров, знакомый мне по зимней рыбалке. Вон там луда, где промышлял я как-то онежских окуней... Сейчас на эту луду по вечерам выходят паровой лещ и паровой окунь, — рыба крупная, отлично берущая на ручейника, который добывается тут же по берегу среди камней. Хорош для такой ловли и червь, но черви в Карелии дефицит. Паровой окунь не отказывается и от блесны-лепестка.

Мой друг выезжает на луду на своей старенькой байдарке. Опускает якорь и тянет, тянет из воды увесистых рыбин. За короткий срок у него целая ноша (рюкзак, заплечник) рыбы. Семья большая, но рыбы вдосталь. Байдарку мотает на якоре из стороны в сторону, переваливает с боку на бок. Такая ловля мне не в привычку — здесь чувствуешь себя цирковым жонглером, стоящим на большом шаре, который все время кто-то упорно старается выкатить у тебя из-под ног... На Лижме мы не задерживаемся, хотя и сманивают нас сигами. Сиги на этот раз явились вдруг по летнему времени и в большом числе. Но летние сиги — это только сетевая рыба, а мы молимся удочкам и спиннингу.

Начало. Продолжение в следующем выпуске РОГ