Не рыба.

Не рыба. Владимир Сагадиев. Российская Охотничья Газета №5 ( 28 января 2004 г. ) На что жалуется больной? — интересовался доктор из к/ф “Формула любви”. — Аппетит нормальный? Температура в порядке? — На голову жалуется, батюшка. — Голова — предмет темный и посему обсуждению не подлежит. К ноябрьским праздникам самые нетерпеливые заерзали: “Вот-вот начнется зима. Наконец-то отведем душу на льду”. Но убежал ноябрь, постучался в двери декабрь, а зимы все нет. Начали роптать самые терпеливые: “Зима вообще будет или как?” Лишь дошел слух, что на Рыбинке появился лед, часть народа словно ветром сдуло. — Ну и как рыбалка?! — сразу по возвращении. — Да-а, — безнадежный жест рукой, — на Лами и Себле рыбалки не было. Весь народ ломанулся на Сить. Представляешь картину — в Бобровниках запарковалось около трехсот автомобилей, и на льду реки тусуется тысячная толпа рыбаков. В этом году там заработала сотовая связь, и теперь постоянное треньканье звонков. Всех знакомых волнует, как клев. А клевало плохо и в основном небольшие плотвицы и окуни. Так что на простенький вопрос “Ну как?” следовал очень подробный ответ, состоящий сплошь из непереводимых оборотов. Диву даешься, зачем в русском языке свыше трехсот тысяч слов, если все прекрасно обходятся сочетаниями из четырех-пяти. Да и тех в словаре не найдешь. В общем, закругляться надо с Рыбинкой. Она превращается в обычный гадюшник. Через десять дней еще один товарищ вернулся из-под Васильсурска. — Ну как? — Ходить приходилось много — к другому берегу. Плотва и окунь брали везде, а вот щука хорошо брала в коряжнике. На одной жерлице поклевка была, едва живца опустил. Несколько минут пытался вывести, да куда там. С таким же успехом можно вываживать атомную субмарину. Я уж и так, и эдак, но в конце концов щука рванула так, что леска 0,45 лопнула в руках, и ушла. До сих пор не могу спокойно об этом вспоминать, руки дрожать начинают. — Может, леска старая была? — В том-то и дело, что свежую намотал… Это уже интереснее. Но один из нашей компании — неважный ходок. К сожалению, не подойдет вариант. Надо, чтобы на машине от места до места. Через знакомых своих знакомых навели справки о нижнем Доне и нижней Волге. С лодок в отвес устойчиво ловится судак, окунь, щука, да и весь прочий рыбный перечень. Конечно, хорошо съездить туда, где гарантированно наловишь рыбу. Спиннингом помахать зимним. Но зимняя рыбалка — это особая песня. Ледобур, лунка, тонкая леска, постоянно ожидаемый и все равно всегда неожиданный сбой кивка, тугие толчки рыбы в руку и умение удержать ее на самой деликатной снасти… Да что говорить. Это и так всем знакомо. А со спиннингом зимой как-то не то. Лично у меня уже с десяти шагов не получается попасть блесной в лунку. А уж как “провести” воблер, просто ума не приложу. И ни один эксперт спиннингист об этом ни гу-гу. В общем, не нашли мы между собой согласия и по поводу южного направления. А согласие есть продукт, получаемый при полном непротивлении сторон. Общий знаменатель получился такой — на машине от места до места, рыбалка со льда, вероятность поимки хорошего трофея и отсутствие бестолковой толпы — это, выходит, Карелия. Едва в Петрозаводске рождественские морозы упали до -10°С, нас из Москвы как ветром сдуло. Лишь мигнули на прощание глубокой ночью стоп-сигналами. Следующим вечером уже выкатились на лед озера и еще через двадцать минут — окончательная остановка. Если верить навигатору, в прошлом марте в 15 метрах к С-С-3 из лунки выдернули свою рекордную, свыше 10 кг, щуку. И просто щук с налимами хватило. Вскоре глаза привыкли к темноте. Далеко на севере проявилась темная полоска берега. И где-то в бесконечности, чуть ближе Полярной звезды, мерцали огоньки ближайшего поселка. — Ну, ладно, хватит слоны слонять. Как самочувствие? Если не считать легкого ступора после 18 часов дороги, то хорошо. А вот мотыль уже не дышал. — Ладно. Потом разберемся. Сейчас надо примус раскочегарить, порезать колбаски и разлить “витаминчику” за прибытие. …Что-то нос начал мерзнуть. Посмотрел на часы — уже восемь утра. Поскреб ногтем заиндевевшее окно “Уаза-батончика” — скоро начнет светать. Мурманчанам сложнее. Им до рассвета еще две недели. После завтрака на лед, благо для этого надо лишь распахнуть дверь автомобиля, а дальше в любую сторону. Народ вывалился на улицу с надеждой в глазах и ледобурами наперевес. Каждый отсчитал от машины свое количество шагов и забурился в лед. Пока еще острые ножи довольно быстро прогрызли лунку на семидесятисантиметровую глубину. Самого живого из всех полудохлых мотылей на крючок мормышки и опускаем его в воду словно лакомое угощение для рыбы. Пять минут, десять минут — тишина. Как там пишут — нет клева, активно бури лунки? Сюда бы их -сверлить эту озерную броню. После пятнадцати метров вертикальной проходки активность резко падает. Хотя бы десяток жерлиц выставить, да живца наловить для них. Весь первый день прошел в трудах. На следующий день стало полегче. Стало ясно, где больше клюет, да и жерлицы выставили. Но каждая рыбка давалась не просто так. Не хочет рыбка клевать, не хочет кушать. Муторно ей. Глухозимье. Глухое зимье. Глухая зима. Пропали краски — вся палитра от светло-серого до темно-серого. Пропали звуки. Только непрерывно шуршит ветер над озером. Шуршит поземкой по насту, шуршит в складках одежды, шуршит вокруг машины, заметая колеса. Шуршит просто так, чтобы быть. Пролетела стайка маленьких синичек. Сейчас они разнообразят мир звуками птичьего пересвиста? Нет, нельзя -глухозимье. Только короткие звуки, словно кто-то крохотным серебряным молоточком обламывает сосульки. Незаметно синички пропали в этом сером шорохе. А может, это и не ветер шуршит, а песочные часы времени? Совершенно незаметно спустились сумерки. Пора тащиться к машине и ужинать. Весь последний день состоял из героических усилий хоть что-нибудь поймать. Потом короткий сон, в утренней темноте с фонариками сняли жерлицы и поехали в Москву. По пути пересели в праворульный японский минивэн и всю дорогу водитель развлекался, как умел. Догнав вплотную очередную фуру, начинал медленно перестраиваться влево для обгона. Сидевший слева штурман сначала громко оповещал о встречном КамАЗе, потом перешел на односложные “да” и “нет”, а потом полностью обессилел от непрерывного ожидания лобового удара и лишь слабыми жестами протестовал против очередного необдуманного маневра. На въезде в Тверскую область он окончательно впал в кому и уже ни на что не реагировал. Бедный Ерик… После этого водитель тоже заскучал и перестал без нужны рисковать. Поменять его мы не могли, хоть он и вымотался. Мы благополучно вернулись домой. Наловили лишь по пакету окуней да налимов. Но ведь налим — не рыба.