Однажды мы собрались на рыбалку на озеро Чагытай в Туве. Говорили, что там хорошо ловится пелядь. Приехали на озеро рано утром, расположились на западном берегу. Из-за гор поднималось солнце, на небе ни облачка, тишина изредка нарушалась всплесками рыб. На озере было множество лодок. Одни рыболовы предпочитали ловить на глубине короткими зимними удочками, другие — ближе к берегу — летними, с длинными удилищами. Пелядь ловят на крупную желтую мормышку, насаживая на крючок червя, мотыля, тесто и т. п.
Просидели около трех часов, но ни у меня, ни у моих товарищей поклевок не было. Меняли место, удочки, мормышки, насадку — все бесполезно. Так мы провели весь день, а уху пришлось варить… из консервов. На другое утро — такая же картина. Многие рыболовы бросили удочки и взяли в руки спиннинги, попытались половить щук. Однако никто ничего не поймал. У нас спиннингов не было. Просидев в лодке около двух часов, не поймав ни одной рыбки, я поплыл к берегу. Причалил лодку и увидел незнакомого паренька, который непрерывно бросал в воду блесну, продвигаясь по берегу.
Я полюбопытствовал об успехах. Паренек докрутил катушку и сказал: “Вот уже около двух часов кидаю, чувствую какие-то удары, как бы поклевки, а поймать не могу”. Я решил соорудить что-то похожее на спиннинговую снасть. К счастью, у меня с собой оказалась катушка с блесной. Нашел кусок проволоки диаметром 4 миллиметра, сделал кольцо. Изолентой прикрепил его к предпоследнему колену складного удилища, а катушку к комлю. Получился примитивный спиннинг.
Друзья помирали со смеху, глядя на мое изобретение. Не реагируя на их насмешки, я сел в лодку и поплыл на середину озера. На втором же забросе почувствовал удар. Так повторялось несколько раз. Вытащив блесну из воды, я обратил внимание, что на грузиле, сделанном из мягкого, пластичного свинца, свернутого в трубочку длиной 4 и толщиной около 1 сантиметра, имеются свежие царапины от зубов рыбы.
Я сделал на леске петлю, навесил на нее тройник, вплотную с ушком тройника укрепил грузило и на поводок длиной 60—70 сантиметров привязал белую вращающуюся блесну. На первом же забросе — удар, и что-то тяжелое повисло на леске. Подтащил к лодке щуренка граммов на четыреста, который крепко держал в пасти грузило, крючок тройника впился ему в нижнюю челюсть. Я перебросил его через борт и положил на дно лодки. И началось! Почти на каждом втором забросе щурята весом до килограмма оказывались в лодке. Друзья выстроились на берегу и с удивлением смотрели, как я снимаю с крючка очередную добычу.
Лодки с рыболовами кольцом сужались вокруг меня. Их блесны стали падать совсем рядом, но попытки оказывались тщетными — они вылавливали лишь траву. Я отплыл в сторону. Все повторилось. Я оторвал блесну, надеясь, что так легче станет делать забросы, будет меньше зацепов. Но поклевки прекратились. Снова привязал блесну — и поклевки последовали одна за другой.
Рыбы в этот день я поймал много, хватило на всю нашу компанию. Я подметил, что ни одной рыбины не выловил на блесну, а все на грузило. По-видимому, у щуки срабатывал инстинкт хищника: находясь в засаде, она резко нападала на “преследуемое” блесной грузило и хватала его. Когда я подплыл к берегу, ко мне подошел тот же паренек и, заглянув в лодку, протянул: “Да… Вот это улов!” Я поделился с ним секретом. Он отошел в сторону, покопался в мешке и вскоре стал забрасывать снасть. Пока мы собирали вещи, он вытащил около десятка щурят…
